Довольно часто в документе говорится об «информатическом». Смысл этого понятия, надо полагать, вполне ясен из описания формализации в п. 1.4.2.

Также следует точнее определить содержание информатики как научной дисциплины. Сегодня уже очевидно, что неоправданно сводить её предмет к компьютерному делу (часто используется термин «компьютерные вычисления», являющийся калькой с англ. computer science), хотя у нас на это указывалось ещё около 20 лет назад. Здесь мы дадим определение, следуя подходу В.К. Белошапки, Ф. Перегудова, В.А. Паронджанова, А.Я. Фридланда – не рассматривать информатику как «знание о компьютерах» и соответственно не считать, что она возникла вместе с машинами Тьюринга и фон Неймана. Вместе с тем, не следует чрезмерно расширять её предмет; так, если рассматривать информатику как науку об информации в целом в смысле определения Фридланда (приведённого в п. 1.1.2 Приложения 1), то получится, что «информатика – это наука наук, и остальные науки, такие как физика, химия, биология и др., являются её детализацией. Или же информатика – это наука о мышлении.»/4, с.192/. Сам Фридланд далее определил информатику как науку о формализации любых задач, но в которой основную роль играют информашины (см. /4, с.194/). В то же время обоснование этого определения он начал утверждением, что информатика занимается формальной обработкой данных. Если вспомнить его же определение, что данные – это составляющая информации, отчуждённая от аппарата мышления, существующая как воспринимаемые и порождаемые этим аппаратом данные (знаки, сигналы), то можно дать иное определение:

Информатика – наука о данных (в т.ч. как о представлении знаний, отчуждённых от их носителей), формах и условиях их существования, методах и средствах переработки, процессах формирования, сохранения и использования, а также о явлениях, имеющих место в связи с этим.

В соответствии с этим информатика определённым образом связана не только с машинной переработкой данных; также к её предмету относится и реализация информатических процессов без участия информашин.

Информатика не подменяет собой математику и не входит в её состав; «если математика – это язык наук, то информатика -это инструмент наук» /4, с.193/ (и математики в том числе); однако инструмент, конечно, влияет на предметную область его использования. В то же время это и не наука о языке в широком смысле (филология, лингвистика); однако она очень тесно связана с нею в том смысле, что использует любые языки и порождает формальные (языки представления знаний). Более того, информатическое образование д.б. языковым в своей основе; сейчас это имеет место только для ИТ-специалистов. Пожалуй, именно так мы сможем прийти к моделированию как второй грамотности, к чему призывает, в частности, Паронджанов; он же в /1, Гл.1...3/ показал связи информатики с науками о человеке в когнитивно-эргономическом аспекте. Есть и иная связь этих дисциплин – в аспекте собственно формализации человеческой деятельности. В рамках теоретической информатики этим занимается направление искусственного интеллекта, но в самой общей постановке; более конкретным является направление [авто-]формализации знаний, к которому относится и визуализация.

Информатику в широком смысле, следуя за Белошапкой¹, можно понимать как науку о формальном анализе произвольной предметной области, а её основной метод – как поиск инвариантов этой области; подразумевается, что предметная область в итоге описывается конечными моделями, т.е. аппарат информатики – это «математика без бесконечности» (точнее, методы сведения бесконечного к конечному, раскрытия неопределённостей). Отношение информатики к другим дисциплинам было системно показано Перегудовым².

В ходе анализа также возможны преобразования содержания дисциплины: реструктуризация, «исправление имён», коррекция языка и формы изложения; все они имеют цель согласовать процессы интерпретации знания в разных его отраслях, облегчить междисциплинарные взаимодействия и в конечном счёте – повысить эффективность информационных процессов.

Итак, к предмету информатики, т.о., относится и анализ и синтез систем символического описания любых предметных областей, таких как стандарты ЕСКД, УСОРД и пр. Техническая отрасль информатики в числе прочего формализует и задачи построения средств переработки определённого назначения (широкого или узкого); однако собственно создание этих средств (информатической техники), очевидно, не относится целиком к её предмету; это область многих дисциплин; а вот организацию этих средств в систему, реализующую определённые информатические процессы, мы можем отнести к прикладной информатике.

Информатика занимается процессами ПрД и интеллектуальными процессами, её касающимися (т.е. там, где либо порождаются данные из знаний, либо наоборот); при этом она имеет дело с абстрактными величинами и данными. Содержательной интерпретацией этих данных занимаются другие науки (физических – физика, биологических – биология и т.д.); информатика занимается интерпретацией собственно информатических процессов.

По отношению к любой предметной области (в т.ч. и другой науке) информатика – это инструмент, позволяющий провести общий формальный анализ, выделить поддающиеся формализации задачи и довести их до реализации в виде искусственных информатических систем. Сегодня эти системы функционируют с помощью (или под управлением) искусственного устройства-исполнителя (информатической машины), но так было не всегда. Когда-то считали на счётах, а хранили данные на бумаге (камне, узловатой верёвке и т.д.); тем не менее и тогда существовала информатика, правда, скорее эмпирическая. Примером может служить работа Л. Пачоли о бухгалтерском учёте «Трактат о счетах и записях» (1494); в ней он по сути, стандартизовал информатическую технологию отражения движения ценностей в организованной деятельности. В теории и практике безопасности, кстати, давно уже выделяют решения (механизмы реализации) технические – использующие для достижения целей машины и организационные – использующие только возможности человека и предоставленных ему нормативных документов, т.е. системы «человек-знание» (точнее, «человек-данные»).

Формальный анализ знания приводит к понятию метатеории (букв. «теории о теориях») как общей формы научного знания; здесь информатика смыкается с философией. Можно попробовать и определить информатику с философской т. зр., допустим, так:

Информатика – это наука об отражении действительности, существующем вне сознания (в т.ч. отчуждённом от аппарата мышления интеллектуальной системы), формах и условиях существования такого отражения, методах и средствах (механизмах реализации) его целенаправленного порождения в виде искусственных систем (в частности – на основе машин для переработки данных), процессах его переноса, организации и интерпретации, а также об имеющих место при этом явлениях.

Здесь предмет можно определить и иначе, рассматривая только целенаправленно порождённое отражение (а не любое отчуждённое); но автор сомневается в необходимости такой конкретизации.

В философии же определяется содержание понятий 'отражение', 'действительность', сущность связи между ними, а также раскрывается сущность и соотношение материального и идеального, что используется другими науками (в информатике – в виде понятий сущности-объекта и сущности-модели, физического и информатического процессов и т.п.). В настоящее время дискуссионен вопрос, считать ли информацию категорией действительности; в то же время философское рассмотрение понятия информации уместно и плодотворно, т.к. даёт подходы к формальному его определению и даже к построению моделей информации. Сегодня известны соответствующие результаты Герасименко и Н.В. Макаровой.

Разумеется, сказанное не претендует на истину в последней инстанции.

Вначале кратко о состоянии применения техноязыка.

Создана система программирования на основе базовой концепции дракон-системы (см. /1, гл. 14/). Система фактически является САПР типа I-CASE. Язык ДРАКОН в свое время был рекомендован для изучения в вузах³. Автор языка также подготовил пособие для начального образования, вышедшее очередным изданием /2/.

Имеются сведения о практическом использовании методологии ДРАКОН профессиональными разработчиками ИС для постановки и алгоритмизации задач (примеры см. /1, гл. 13/, а также интернет-ссылки, в т.ч. в Разд.6). Методология ДРАКОН может использоваться как основа современной технологии проектирования сложных АИС, таких, как разработанная С.Д. Паронджановым.

Построенная ДРАКОН-система I-CASE послужила основой CASE-технологии РПО “ГРАФИТ-ФЛОКС”, которая применялась, например, в ряде космических проектов (см. /1, с.27). Немаршрутные подъязыки в этой системе специфические, «заточенные» под задачи управления космическими аппаратами.

Разработчики новых ИСП одновременно решают и вопросы о стандарте языка, о новом представлении известных задач с его помощью; это можно видеть из материалов, представленных в п. 5.1.3.

Каковы реальные перспективы техноязыка как элемента культуры? Здесь нужно вспомнить о том, как культура структурирована. Так, российский мыслитель и художник XX века Н.К. Рерих (на базе познания индийских и др. восточных доктрин мировоззрения) определял её как триединство веры, науки/техники и искусства в любых человеческих проявлениях. Структуру по Рериху можно наложить на «большую тройку» нового системного подхода: "рацио"(понятно, что наука)–"эмоцио"(искусство)–"интуицио"(вера).

Как на этой основе определить информатическую субкультуру? Понятно, сколь много здесь науки и техники; о специфике их достаточно сказал Ф. Перегудов в вышеупомянутой статье. Информатизация связана, как мы говорили, со сведением бесконечного и вариативного к конечному и однозначному как следствием «материализации» математических представлений о конкретной задаче, о чём хорошо сказано И. Ермаковым в докладе, вложенном в это со общение конференции OberonCore.ru. Здесь требуется и искусство – недаром свод конкретных информатических знаний, труд формирования которого в текстовой форме взял на себя Д. Кнут, так и называется «Искусство программирования». А где же вера?

Не новички в информатике могут вспомнить представление времён, «когда компьютеры были большими», о программировании как «жречестве» – но сегодня среди ИТ-профессионалов распространена прямо противоположная т. зр., что можно увидеть, допустим, в проекте Информатика-21 (в виде исходной посылки, выделенной на стартовой странице его веб-ресурса жирным шрифтом). Бытовал и культ «пиджинфор-инглиш» в информатике (когда убеждали, как «нетрудно выучить три десятка английских слов», используемых как ключевые в прогязыках, чтобы «быть международно понятым») – но у нас это окончательно развеял как раз один из выдающихся информатиков мира А.П. Ершов, предложив русскую алгонотацию для общеобразовательного курса информатики (а ещё раньше употреблялся язык Аналитик для первых «персоналок» семейства МИР). Техноязык же вообще заменяет ключевые маршрутные слова графикой.

Ну а есть ли какие-то положения, которые можно считать непреходящими «догматами веры» в информатике? Для понимания этого опять обратимся к основам информатики в изложении Фридланда. Конкретно, в /4, п. 10.6/ обсуждается алгоритмическая разрешимость задач – т.е. возможность поручить их решение формальному исполнителю (у Фридланда – «устройству», у Ершова – «материальному средству»). В связи с этим приводятся примеры алгоритмической неразрешимости задач, показывающие необходимость доказывать разрешимость для конкретных задач или их классов. Далее указывается:

«На практике, в связи с невозможностью полностью формальных постановок задач, всегда есть возможность так варьировать начальные условия, так менять постановку задачи, что алгоритм всегда находится, но вопрос об адекватности этих моделей, доведённых до численного решения, реальным проблемам всегда зависит от уровня компетенции разработчика и заказчика, так называемых конечных пользователей.»

Отсюда вытекает следующее. Не имея возможности доказать в общем, что для любой поставленной задачи можно найти алгоритм её решения, мы должны верить, что если задача практически важна – то наши интеллектуальные усилия приведут к построению алгоритма хотя бы в изменённой постановке – так, что в исполняющей решение оргтехсистеме «человек-устройство» неалгоритмизуемая часть (оставляемая за человеком) будет соответствовать возможностям его интеллекта, тогда как в чисто организационной системе (где решение исполняет только человек/коллектив) нагрузка на человека могла быть чрезмерной. Вот и первый «догмат». Из той же цитаты вытекает и ещё один – достаточно произвольно меняя постановку задачи, разработчик решения иногда лишь интуитивно определяет адекватность её реальной проблеме – научное обоснование может возникнуть лишь впоследствии, в т.ч. по итогам решения.

Но «вера без дел мертва есть» – и чтобы найти нужные решения, порой требуется мобилизация всех возможностей человека. И здесь важны средства, улучшающие работу ума. Обсудим взвешенно, какие свойства техноязыка позволяют воспринимать его в этом качестве.

Раз уж мы придерживаемся «классического» подхода к информатике как дисциплине, рассмотрим техноязык (и вообще языки представления знаний) в сопоставлении с естественными человеческими языками и выделим существенные черты развития ЯПЗ.

В языкознании человеческие языки делят на несколько родов (строёв) по организации; ею обусловлены различные возможности передачи смысла между носителями языка⁴. Другое измерение классификации – передают ли письменные знаки звуки устной речи или понятия.

В настоящее время сохраняется принцип абсолютизации текста. Можно видеть это, напр. в цитате из следующего сообщения: «Преимущество текстов в плане технологичности, масштабируемости и универсальности перед графическими системами коммуникации –– как я уже когда-то тут говорил –– давно доказано практикой человечества.».

У Фридланда мы видим противоположный подход: «Действительность поступает в аппарат мышления с помощью чувств (чувственное восприятие). Большая часть сообщений в настоящее время поступает в виде текстов. Следует обратить внимание, что физиологически человек (глаза) не приспособлен к чтению – длительному рассматриванию мелких объектов (букв, слов). Текст – это искусственное построение. Тысячелетия человек занимался охотой и смотрел в основном в даль. Развитие телевидения и компьютеризация приводят к тому, что человек уходит от неестественного процесса чтения к естественному – образному видению, правда, смена событий должна быть медленной, а не мелькающей, как в клипах (хорошо это или нет – это другой вопрос, здесь не рассматриваемый). Следствием этого является уменьшение числа людей, читающих книги, и увеличение числа смотрящих на экран телевизора или компьютера.».⁵

Однако некритически следуя второму подходу, мы можем прийти к противоположной крайности – «принципу абсолютизации картинки».

Техноязык, сочетая графику с текстом, исключает крайности абсолютизации той или другой формы представления данных (в т.ч. отчуждённых знаний). Более того, любую граф-схему следует рассматривать как текст – но шампур-метод для графов, которые мы в п. 2.1.2 назвали маршрутными, задаёт строгий двумерный порядок чтения, облегчающий восприятие смысла, отчуждённого сочинителем.

Разрабатывая ДРАКОН, создатель техноязыка одновременно создавал методологию формализации знаний. Из неё он вывел также нормативную теорию интенсификации интеллектуальной деятельности, кратко изложенную в /1, гл. 20/. Общий вывод теории – построение искусственного языка влияет на качество мышления субъекта, который им пользуется.

Может возникнуть вопрос: не слишком ли это абстрактно? Уже нет – взять хотя бы работы по теории изобретательства. Один из последователей отечественной ТРИЗ М.А. Орлов в своей работе рассматривает и механизмы мышления, включая влияние форм представления задач, объектов на эффективность решения⁶. По сути, это подход к интенсификации интеллекта под иным углом зрения.

Итак, если мы хотим решать серьёзные задачи – нужно формализовать их на когнитивно-эргономичных языках – это само по себе приблизит нас к результату.

Как может бытовать техноязык в культуре? Довольно сложно м.б. представить это для человека европейской, «литерной» культуры – об этом косвенно говорят и приведённые цитаты. Стоит обратиться к опыту цивилизаций «драконоподобной» культуры – а конкретно идеографического естественного языка. Так, в китайском языке иероглиф обозначает не звук, а понятие, как и в техноязыке. Смысл м.б. многозначен – можно это увидеть хотя бы по нижеприведённой цитате из словаря:

По сути, подобным образом трактуются и иконы техноязыка в п. 2.1.3.

В устном языке возможно сходство произношения разных иероглифов, что влечёт зависимость смысла от чтения – об этом хорошо сказано Девятовым, им же указано на путь преодоления возникающей неопределённости применительно к естественному (китайскому) языку – введение нормативного письменного языка «вэньянь», общепринятого для носителей языка⁷. В формальном языке такие «вольности» неуместны – но всё же одна икона (макроикона) при «гибридизации» техноязыка с разными прогязыками может менять свой смысл.

В настоящее время можно сказать, что основное внимание уделяется именно отдельным иконам как алфавитным знакам. Решаются вопросы, которые можно опять-таки на примере рассмотренного иероглифа символически представить следующим рисунком:

Пример информатизованного представления китайского иероглифа

Т.е. выбирается представление знаков, оформление их текстовых и графических атрибутов. К сожалению, даже вопросы представления знаков техноязыка пока не решены разработчиками ИСП до практически требуемого уровня, что можно увидеть при работе с конкретными приложениями.

В то же время нужно заниматься и «правилами чтения» знаков в тексте различной степени формальности. Неизбежно при этом появятся «диалекты», согласование которых будет существенной частью бытования техноязыка. Пока на конечном уровне формализации – «исходных чертежей», т.е. визуальных командных моделей – разница смыслов либо игнорируется (в первую очередь за счёт моноязычия – гибридизации с одним прогязыком), либо идут по пути «вэньянь» – вводят единую «норму» для всех гибридных языков. При этом упускается из виду, что язык не естественный (когда правила чтения формируются в сознании носителя как результат общения), а формальный, и нужно выбрать формальный же способ применения вэньянь-концепции. Пока единый язык применяется как обобщающий – но при унификации таким способом он неизбежно обрастает новыми отчуждёнными от носителей правилами построения текста, согласующими конструкциями, а значит – становится более громоздким. Но что более существенно – возникает неоднозначность прогтекста как результата трансляции исходных чертежей, а точнее – подмена прогязыка Х «вэньянь-прогязыком». Она требует разрешения, часто вручную специалистом высокой квалификации – прогтекст-то требуется на языке Х... :)

По мнению автора этих строк, следует раздельно гибридизировать техноязык с каждым выбранным прогязыком, не задумываясь о возможности образования «визуальных диалектов». При этом аналог «вэньянь» возникнет естественным образом как результат согласования диалектов – и будет, конечно, касаться не языка исходных чертежей программ, а более высокого уровня формализации (т.к. потребует интеллектуальных процессов для «диалектизации»).

Также нужно глубже вникать в природу информашины как формального исполнителя визуалов и учитывать в гибридных языках (включая маршрутную часть) особенности исполнения алгоритмов. До некоторой степени это возможно без учёта особенностей архитектур – но и проникновение этих особенностей в язык следует воспринимать естественно. В конце концов ЯПЗ предназначены как для практики, так и для исследований и образования – и такое проникновение только пойдёт им на пользу как универсальным инструментам.

В общем, мы приходим к тому, о чём говорилось вначале – в примере А.А. Мамедова, иллюстрировавшем второй уровень формализации знаний в п. 1.4.1 – что-то лучше передать на одном языке (диалекте), что-то на другом.

В то же время концепция «вэньянь» вполне приложима и на уровне командных моделей. Только на дело нужно посмотреть иначе —ввести прогязык не обобщающий, а сопрягающий, как «интерлингву» между разными Х-языками, унифицирующую промежуточное представление программ на них— и в программировании этот подход хорошо разработан⁸. По сути, таких языков реализовано уже несколько – и для дракон-моделей нужно создать подходящий. Понятно, что они предназначены программистам (а возможно, и только для машинного использования). По этому пути пошёл Барановский, предложив язык текстового формата алгоритмов и программ (ТФАП) – но над проблемой надо ещё работать.

Сегодня мы можем говорить лишь о «единичном производстве» визуалов как результатов труда независимо от реализации (среды поддержки). Очевидно, как и всякие искусственные системы, визуалы по мере вхождения техноязыка (на деле, как мы видим – семейства языков) в практику начнут производиться (сочиняться) сначала серийно, а затем и массово. Как это повлияет на ДРАКОН-МФЗ? Можно привести пример такого материального объекта, как... истребители ЯК в годы Великой Отечественной войны.

Конструктор этих машин в своих мемуарах приводит следующий отзыв о них⁹: «Вот ещё одна оценка ЯК-3, данная французами в майском номере журнала «Айрплен» за 1956 год... «ЯК-3, на мой взгляд <автора статьи, цитируемой Яковлевым>, является идеальной машиной для массового производства на предприятиях с неквалифицированной рабочей силой. Конструкция неправдоподобно груба, с качеством сварки, соответствующим уровню деревенского кузнеца, а в то же время внешняя отделка прекрасна и такая же, как у гоночных машин. Это машина, в которой отказались от ненужного украшательства, надёжная и построена с расчётом на жизнь в несколько часов, какой живёт истребитель в военное время. Она полностью отвечала требованиям к таким машинам, и при этом в ней не было ничего лишнего».»

Интересные сведения на эту тему можно извлечь и из книги другого конструктора оружия военной поры – В.Г. Грабина; они показались автору столь практически значимыми, что были опубликованы для обсуждения в этом сообщении и в этом сообщении. Последовавшее за тем развитие предмета в этой теме показало актуальность для ИТ-сферы несмотря на то, что описанные события происходили три четверти века тому назад... ;)

Что общего между оружием и моделями деятельности? Сразу очевидно, что массовое производство визуалов (в рамках той же СМК ИСО9000) точно также будет осуществляться людьми весьма различной и в общем невысокой информатической и математической культуры. Норма времени и сил на эту работу для них будет мала и безо всякой войны – в силу того, что это не их основная деятельность. Жизненный цикл такой продукции тоже м.б. невелик – в условиях реинжиниринга деятельность регулярно улучшается, а значит и модели обновляются. При этом «внешняя отделка» их м.б. понята как удовлетворение требований к когнитивной эргономичности – и ясно, что требования здесь не меньшие, чем для обеспечения аэродинамики :) А надёжность аналогично м.б. обеспечена простотой графовой конструкции и доказуемостью её правильности – какой бы «неправдоподобно грубой сваркой» (т.е. операциями вывода по шампур-методу) она не образовывалась. Наконец и организация производства должна измениться в русле реализованного Грабиным – должны делаться (причём во всевозрастающем объёме) и модели деятельности и реализующие их методико-программно-аппаратные косавты для конкретных оргсистем, а не только средавты для «рабочих мест вообще», назначение которых умозрительно определено разработчиком, а конкретная методическая и техническая поддержка фактически возлагается на пользователей, обменивающихся опытом по преодолению «фичей и багов»... :)

Как могут видоизмениться свойства техноязыка, чтобы визуалы могли выходить «из рук каждого деревенского кузнеца» в нужном количестве, качестве и главное – своевременно? Прежде всего массовые визуалы будут в некотором смысле также «лишены украшательства», т.е. их структуры будут упрощёнными. Видимо, в первую очередь за счёт таких особенностей пользования техноязыком, как:

Конечно, сохранится и «единичное производство» визуальных моделей, с нетиповыми структурными решениями, индивидуально проверяемыми на корректность.

Далее, технология визуализации как проектирования деятельности станет промышленной, с последовательным уточнением проекта от эскизного к рабочему. В обеспечение этого возможны следующие направления развития:

Эскизы и варианты визуалов (и других классов схем) по сути реализуют давно известную концепцию FEO (моделей «для сведения»). Очевидно, они наиболее широко применимы для учебно-научных построений.

Состав приложений икон, реализованный в Ты-среде, также замещается названными языковыми средствами; приложения алгоритмические заменяются результатами областной декомпозиции и вариантами, а программные и трансляции – корректной реализацией трансляции дракон-программы в прогтекст.

Наконец, комплексное знание о задаче (частью которого является дракон-модель) нужно целостно и эргономично представить. Для этого создатель техноязыка и предложил схематизацию знаний. Следуя этому, нужно реализовать РДП-документ как схему, в которую вписывается основное содержание (и текст, и таблицы, и графика). Иначе говоря, объект содержания сопоставляется не напрямую диосцене (листу документа), а базовой схеме, которая служит непременной составляющей листа. При этом схематизированное содержание (те же дракон-модели) должно сохранять свои внутренние связи. Т.е. реализуется тот же принцип, что в динамической («электронной») таблице – вычисления заданы формулами, которые сочинитель располагает произвольно по ячейкам одного листа, разных листов одного и/или разных документов-«книг» – но координаты ячеек служат идентификаторами величин в формулах, и тем самым отражается структура вычислений «поверх» структуры документов.

В офисных пакетах внутренние связи обычно называют «зависимостями» и отображают временно по команде оператора. В нашем случае также следует ввести способ и форму отображения структур моделей в РДП-документе.

Важен и такой вопрос: а для чего все эти усилия, иначе говоря – каково предназначение методологии визуализации знаний? Представляется, что это формализация задач созидания реальных ценностей (и практических, и научных, и образовательных – если вспомнить классификацию информационных процессов по Фридланду). Соответственно нужно «затачивать» визуальную МФЗ – языки, технологию, реализацию – под процессы реального производства, включая проектирование косавтов именно для этих процессов, причём конкретных, привязанных к реальной оргсистеме (предприятию, учреждению). Справедливо замечено, что «реальных товаров для населения от новых модных и престижных версий програмных продуктов практически не прибавляется»¹⁰ – и здесь имеется в виду как раз продукт «абстрактный», привязываемый силами пользователей. Причём речь должна идти, видимо, прежде всего о гражданском секторе – военное применение работающей «на гражданке» методологии можно будет обеспечить быстро, а эффективность т.н. «высокотехнологичных» систем оружия и управления войной, типа американской СОИ/НПРО, сомнительна без волевых и умелых бойцов и военачальников – автор согласен с тем, что «победа-то всегда в конечном счёте определяется человеческими качествами, а именно: волей командиров, воодушевляющей войско на подвиг и стойкость»¹¹. А люди, умелые в визуализации, интенсифицировавшие свой интеллект, приходят в армию (в т.ч. военные вузы) и к созданию техники и технологии для неё не откуда-нибудь, а из школы и гражданского вуза – где нужно это должным образом преподавать...

Ну и напоследок, раз уж мы здесь затронули организационно-экономическую субкультуру – некоторые соображения об этой стороне внедрения визуализации.

Модным ныне способом реализации нового дела вообще и коммерциализации научных разработок в частности являются инвестпроекты. Однако стоит внимательно присмотреться к сущности этого понятия. Так, Девятов пишет, сопоставляя опыт российского, западного и китайского хозяйствования: «Вера – иррациональна, а потому бесстрашна, что даёт громадные преимущества хозяину в предприимчивости. ...главное при подходе к делу не пресловутые инвестиции,... но предоплата за ресурс, оставляющая хозяина ресурса независимым «хозяином положения» в своём деле.»¹² и далее поясняет свою т. зр.: «Смысл имени «инвестиции» в том, что богатеет не тот, кому дают, а тот, кто сначала даёт, а потом потребляет...»¹³; «...если китайский капитал зайдёт в Россию в форме инвестиций, то произойдёт то же, что Россия имеет в отношениях с Западом. Инвестиции примут форму кредита, валютная выручка от поставки природных ресурсов будет покрывать лишь проценты по обслуживанию долга, а возврат инвестированных капиталов придётся делать за счёт ущемления своих суверенных прав на ресурсы или чего-нибудь ещё более непотребного.»¹⁴ и наконец даёт практическую бизнес-рекомендацию: «...вычеркнуть слово «инвестиции» из переговорного процесса... и заменить его всюду на слово «предоплата».»¹⁵. Конечно, это примеры макроэкономического уровня – но очевидно, что те же явления воспроизводятся и на микроэкономическом. Так что тем, кто верит в практичность как визуальной методологии, так и собственноручно разработанных средств её поддержки, стоит подумать о сказанном (и почитать написанное около этих цитат – там ещё много интересного).

В этом свете важной представляется мысль в упомянутом докладе И. Ермакова о нетенденциозном выборе языковых средств разработки АИС и уверенном следовании этому выбору независимо от позиции заказчиков. И здесь, кстати, существенным подспорьем м.б. организация работ по внедрению как «частной интеллектуальной инициативы» владельца интелресов визуальной формализации знаний. Типичный «спецпропагандистский» приём «любителей инвестировать в то, что плохо лежит» из ряда: «а за что это я должен вносить предоплату, если чиста канкретна мне нужного продукта ещё нет?» :) вполне преодолевается положительными результатами такой инициативы – признанием и распространением некоммерческого продукта.

Таковы практические соображения по возможному развитию техноязыка. Общий вывод – движущей силой включения его в культуру будут реальные задачи, в какой-то степени влияющие на стандарт языка.

1 Белошапка В. Мир как информационная структура. // Информатика и образование. – 1988. – №5.

2 Перегудов Ф. Системная деятельность и образование. // Информатика и образование. – 1990. – №1.

3 Примерная программа дисциплины "Информатика". Издание официальное. – М.: Госкомвуз, 1996.

4 Вкратце это описано в: Девятов А., Мартиросьян М., с. 345-347.

5 Фридланд А.Я., 2005. – С. 47.

6 См. Орлов М.А. – Гл. 20.

7 Девятов А., Мартиросьян М. – С. 302-303.

8 См. напр.: Свердлов С.З., 2007. – С. 431-435.

9 Яковлев А.С. Цель жизни: Записки авиаконструктора. – М.:Республика, 2000. – С. 296.

10 Девятов А., Мартиросьян М. – С. 293.

11 Девятов А., Мартиросьян М. – С. 292.

12 Девятов А., Мартиросьян М. – С. 242.

13 Девятов А., Мартиросьян М. – С. 268.

14 Девятов А., Мартиросьян М. – С. 270.

15 Девятов А., Мартиросьян М. – С. 270.